ВГИК

У профессора Волчека было особое чутье на таланты. Многие наши ребята – Вадим Юсов, Йонас Грицюс, Герман Лавров, Петр Тодоровский, Георгий Калатозишвили, Выло Радев, Дору Чеботару, Антон Стаскевич, Йошка Мадьяр – впоследствии стали известными кинематографистами. Бориса Израилевича часто спрашивали, в чем секрет его метода обучения профессии, почему именно его выпускники успешно работают в кино. Он, со свойственным ему юмором, отвечал: "Я их не учу – я их нахожу".

В институте я прошел строгую академическую школу операторского искусства. Обучение начиналось с фотографии: фотокомпозицию преподавал оператор Владимир Яковлев, а практику фотографии – старейший оператор немого кино Александр Левицкий, один из основоположников отечественной школы операторского искусства. Помимо учебной программы, не меньше пользы давало нам общение с режиссерами, операторами, актерами, специалистами смежных профессий. Сергея Эйзенштейна я уже не застал, но его дух витал в институте, во всем чувствовалось его присутствие. Атмосфера, царившая во ВГИКе, помогла мне постичь значение изображения в фильме, позволила понять суть кинематографа. Она складывалась в течение десятилетий трудами мастеров киноискусства и стала для нас лучшим "педагогом" в родном, но в то время очень бедном и плохо оснащенном техникой институте. Из-за отсутствия необходимых условий на учебной студии студенты снимали свои работы, объединяясь по два, три человека.

В институте была военная кафедра, и после первого и третьего курсов в обязательном порядке проходили летние сборы в ковровском военном лагеря под Владимиром. Это прекрасное время запомнилось надолго. Так мы стали младшими лейтенантами запаса.

В основном обучение проходило на фильмах нашего наставника Бориса Израилевича Волчека, снятых им с режиссером Михаилом Ильичом Роммом. Он старался привить нам серьезность, глубину мышления, умение отличать настоящее от поддельного. Учил принципу, методу системе в работе. Внешне казался неприветливым, но на самом деле был простым, доступным и доброжелательным человеком. Анатолий Головня говорил, что когда Борис Волчек закончил ГИК, он уже был Борисом Израилевичем (очень рано сформировался как личность). Мы были увлечены учебой, самим процессом, атмосферой, которая тогда царила в тех стенах.

Учебные работы я снимал вместе с моим сокурсником Германом Лавровым. Это был надежный друг, очень сдержанный, талантливый, умный. Мы с ним были в особенно добрых и теплых отношениях. Впоследствии он стал одним из лучших наших операторов, снял "Девять дней одного года", "Июльский дождь" и другие картины.

Производственную практику на "Ленфильме" мы проходили втроем – Яша Склянский, Петя Тодоровский и я. Нам довелось поработать на картине Григория Козинцева "Белинский" у оператора Марка Магидсона, который временно заменял заболевшего Андрея Москвина. Мне особенно запомнилась работа Магидсона в фильме "Бесприданница" Якова Протазанова. Это была картина с великолепными портретными образами героев и удивительно точно снятой натурой с тонкой градацией черно-белых тонов. Поражала также личность Григория Михайловича – утонченного интеллигента, общение с которым стало для нас настоящим мастер-классом.

На картине "Белинский" я впервые понял, насколько кино зависит от капризов природы. Один из натурных эпизодов должен был сниматься при ясной погоде. С утра лил дождь, прогноз не обещал ничего утешительного, и меня удивило, что группа все-таки выехала на натурные съемки под Ленинград. Приехали. Дождь льет и льет. Мы просидели почти до вечера в машинах. И вдруг легкий ветерок стал разгонять тучи, на небе образовался небольшой просвет. Словно по боевой тревоге все бросились к своим местам. Магидсон прирос к глазку камеры. Он уже снимал и давал распоряжения по подготовке следующего монтажного кадра – проезда кареты на общем плане. Все это было сделано за короткое время на фоне уже умирающего солнца.

В студенческие времена меня особенно привлекали полные загадок и тайн художники – Ван Гог и Модильяни. Будучи студентом третьего курса ВГИКа, в поезде "Тбилиси-Москва" я случайно оказался попутчиком Ладо Гудиашвили, творчеством которого давно восхищался. Он ехал навестить свою дочь, которая училась в хореографическом училище в Ленинграде. Я был счастлив, что смог близко познакомиться с удивительным художником и увлекательным рассказчиком. Позже я прочитал в его книге воспоминаний, что он часто встречался с Модильяни в парижском кафе "Ротонда", где Моди (так называли Модильяни) прямо за столиком делал рисунки в своем альбоме. Однажды перед ним села женщина. Сделав рисунок, художник предложил его в подарок незнакомке, но она, покраснев от возмущения, сказала: "Это не я!" и отвернулась. Модильяни привык, что нарисованные им женщины не похожи на себя, и не обиделся. Он подарил рисунок Ладо, и этот портрет висел на почетном месте в его мастерской. Гудиашвили называл портреты Модильяни "беседами без слов".

Учеба во ВГИКе подходила к концу, надо было думать о дипломе. Вместе с болгарином Стояном Злычкиным и режиссером Виктором Заком мы поехали снимать короткометражный черно-белый документальный фильм "Древний Таллин".

Когда мы показывали отснятый материал нашим таллинским коллегам-документалистам, они спрашивали, как и где нам удалось снять такие кадры. Их поразила непосредственность, свежий взгляд на то, на что они уже давно не обращали внимания: прекрасный Таллин был так растиражирован в кино, что новичкам здесь делать было нечего. Оказалось, что самые интересные кадры общих планов города мы сняли неподалеку от киностудии. В это время мы подружились с таллинским художником Владимиром Богаткиным, и его графические работы во многом помогли нам найти изобразительное решение фильма.