Сюжет. Современные монтажи не зря кажутся новеллами, они повествовательны; архаичность и стандартность композиций авторы компенсируют тем, что пытаются рассказать историю, создать сюжет.
Нередко сюжеты эти – совсем в духе времени – разыгрываются на "терра инкогнита" – неведомой земле. Отмечая пристрастие фотомонтажистов к темам из области научной фантастики, В.Демин пишет: вглядываешься в работы и читаешь их, "как читаешь новеллу Клиффорда Саймака или того же Бредбери из сборника простодушных историй про то, как вышел фермерский сынок-недотепа на край огорода и вдруг, под звук лопнувшей струны, оказался на Тау Кита или еще где подальше. (Во многих снимках) ... будто все еще звучит, то затихая, то возвращаясь гулким эхом, этот волшебный звук" [115, стр. 27].
Он ощутим в работе И.Апкалнса "Старый город" (104). Деформированная широкоугольником стена кажется выгнувшейся на зрителя будто под напором неведомого – той "терра инкогнита", что отделена от нас каменной стеной. Напор подхвачен странной машиной, движущейся на зрителя; чудится даже, что это – вовсе не машина, а загадочное инопланетное существо, как-то преодолевшее грань между нами и "терра инкогнита", вероятно, под тот самый звук лопнувшей струны. Существо устремилось к нам – оттого мы, зрители, оказываемся действующими лицами сюжета. Именно от наших действий будет зависеть его движение.
В "Лабиринте" С.Костромина (101) сюжет разворачивается без нашего участия. Своим пластическим повествованием Костромин отсылает зрительское воображение в далекую древность – к античному мифу об Икаре и Дедале, которые, соединив птичьи перья воском, поднялись в воздух, чтобы покинуть Крит царя Миноса с его лабиринтом и попасть на свою родную землю – в Грецию. Дельтапланерист в кадре Костромина – это Икар наших дней, а лабиринтом для него стали современные крупноблочные дома – сгрудившиеся, сдавившие своими параллелепипедами пространство. Нынешний Икар устремился вдаль и ввысь – за пределы сжатого домами пространства; наверное, авиатора манит тот глобальный, обобщенный космос, который демонстрируют зрителям другие монтажисты.
Если Апкалнсу сюжет навеяла современная научная фантастика, Костромину – древний миф, то В.Филонову сюжет его работы "Пробуждение женщины" (108) словно подсказала эпоха Сецессиона или, вернее, какая-либо драма того времени, наподобие метерлинковской. Как и в тогдашних пьесах, у Филонова предстают олицетворения Дня и Ночи, а действуют они, как и в тех пьесах, на условном, абстрагированном фоне. Лик Ночи в этом кадре ясен, залит нежным, мягким светом; лик Дня темен, в нем будто отразились мрачные драмы реальности, которые героине предстоит пережить.
