"Фрагмент" пейзажа. Современные фотографы чаще всего фрагментируют пейзаж, а также – вещи и человеческие фигуры. Пейзажные и предметные "фрагменты" по некоторым чертам существенно различны.
Петров-Водкин говорил о силах, действующих внутри предмета и снаружи на предмет. Вторая из этих сил, согласно Петрову-Водкину, есть давление атмосферы. Конечно, художник имеет в виду не физическое давление, которое измеряется барометром; слова его следует понимать метафорически, образно. В этом смысле атмосфера обладает особой силой, поскольку она "так же, как предмет, имеет свою форму и массу, которые и не позволяют хотению предмета расшириться безгранично: каждая деталь на поверхности предмета характеризует эту борьбу двух сил – воздвигания и ограничения" [109, стр. 487].
В пейзажном фрагменте наряду с растительными или архитектурными деталями неизменно присутствует внешняя среда, атмосфера. Здесь ее давление на объекты ощущается острее, чем во "фрагментах" предметных.
На снимке А.Васильева "Архитектурный мотив" (74) дается именно фрагмент, а не целое здание: его основание "отсечено" крышей другого дома, виднеющейся на первом плане; верхушка башни срезана рамкой кадра. Фрагмент здания фиксируется не как памятник архитектуры, но как объект, взаимодействующий с окружающей средой, или, вернее, как субъект ее воздействия. Блики и тени от листвы как бы дробят плоскость стены: между стеной и небом почти нет разницы по тону и свету. Пространство кадра строится силуэтом крыш здания. Устремленная вверх башня словно выражает то "хотение воздвигнуться", о котором говорил Петров-Водкин; в двух других частях здания устремленность эта слабеет, пропадает, кажется, что они придавлены атмосферой. Силуэтом крыш эта смена воздвигания и "падения" выражается графически четко. Начавшись резким подъемом башни, линия силуэта в срединной части здания плавно снижается и затем начинает столь же плавно подниматься. Плавный спад и подъем прочитываются как результат действия "давящих" сил атмосферы. Видимо, потому и употреблено в названии снимка слово "мотив". Оно имеет здесь не только традиционный для изобразительных искусств смысл – не только является синонимом понятия "предмет изображения", но также ощущается как намек на музыкальность ритма, на "мелодию" возносящегося и снижающегося силуэта.
Иначе передано давление атмосферы в "Саянской сказке" (73) Д.Луговьера. Фрагменты трех елей уплощены, даны силуэтно. Ритм ветвей у деревьев, которые расположены по краям снимка, регулярен, в нем нет провалов или разрывов. Поэтому деревья эти кажутся благополучными. Напротив, у срединной ели ритмика ветвей рваная, расположены они асимметрично: многие левые ветви не получают отклика справа, и потому чудится, что крона дерева хранит следы бурь и непогод, пронесшихся над ним.
Архитектурный фрагмент на снимке Р.Юшкялиса "Форма-1" (78) отнюдь не "жертва" среды, как старая ель у Луговьера. Традиционное для фотографии соотношение тонов, свойственное низу и верху изобразительной плоскости, тут перевернуто: темной оказалась верхняя часть кадра. Оттого небо производит впечатление плотного, тяжелого, и этой своей тяжестью давит на светлую архитектурную форму, которая именно из-за белизны должна ощущаться более легкой. Но нижним ракурсом съемки форма "вздернута" вверх, и этим создается противодействие давлению тяжелого, темного "воздушного тела". Ощущение строптивости и силы архитектурного фрагмента поддерживается геометрически правильным ритмом его желобов, повторенным в очертаниях теней. И сами желоба и тени как бы содержат в себе что-то темное, тяжелое, и потому тоже кажутся сильными. Кроме того, геометрически правильный ритм желобов создает впечатление, что форма рационально и строго организована, что подчеркивается мягким, расплывчатым по очертаниям облаком. Строгая организованность формы помогает ей противостоять давлению атмосферы.
Конфликтует архитектурный фрагмент со средой также на снимке В.Анни "Цвет и форма" (75). "Участники" конфликта противостоят друг другу колористически. Красно-оранжевый куб колокольни благодаря звонкости цвета кажется исполненным силы, величественно вторгающимся в изображенное пространство. Белые тяги и колонки, зеленоватые изразцы фриза придают этому движению оттенок праздничности. Воздушной среде оставлена лишь узкая полоса у левой кромки кадра – здание своим мощным натиском сдавило ее и от "сжатия" синева воздуха как бы сгустилась, заставляя интенсивнее звучать цвет колокольни.
На снимке А.Слюсарева "Колоннада" (76) из-за тяжеловесности колонн, захвативших видимое пространство, само оно ощущается массивным, громоздким. Атмосфера представлена здесь не "воздушным телом", но светом. Диагональные его потоки словно облегчают колоннаду, делают ее менее тяжеловесной на взгляд. Свет противодействует геометричности и мрачноватости пространства, внося в него радостную ясность.