Смысловая функция тона. Изобразительная плоскость кадра обладает теми же "внутренними силами", что и плоскость картины или графического листа. Однако по материалу, по вещественному строению она – другая. На холст краски наносятся, а потому являются как бы пришельцами извне, которые осели на его поверхности. На фотобумагу "краски" светописи не наносятся, поскольку заранее включены в ее структуру, стали веществом фотобумаги, ее материей. Черные, белые, серые тона словно дремлют в фотобумаге – при фотографической записи видимого происходит их "пробуждение". Снимая и печатая, фотограф оперирует не только "внутренними силами" изобразительной плоскости, но и самим ее веществом – делает явственными, наглядными скрытые в ней черные, белые и серые тона. Посредством ее "внутренних сил" фотограф преобразует внешний мир. Того же он добивается, оперируя веществом плоскости, то есть воздействуя на светочувствительный слой фотобумаги, чтобы на ней появились желаемые тона.
Чешская фотографическая энциклопедия различает тона реальных предметов, тона в кадре и тональность. Тона предметов зависят от освещенности, от количества света, падающего на объект и объектом отражаемого. Вещь покажется темной по тону, если на нее падает мало света и соответственно еще меньше ею отражается. Напротив, обильный свет словно заставляет объект блистать, переливаться гранями. На позитивном отпечатке темные и ярко освещенные места предстанут как черные и белые пятна – как тона кадра.
Тональностью чешская энциклопедия называет общее воздействие, производимое на зрителя совокупностью тонов. Если в кадре господствуют темные тона, он ощущается драматичным, напряженным. Преобладание светлых тонов делает снимок лиричным, нежным.
Первый случай обозначен в энциклопедии как сниженная тональность, второй – как повышенная [40, s. 307]. В музыке низкий голос называют басом, высокий – тенором. По аналогий можно сказать, что кадры в темной, сниженной тональности "пропеты басом"; кадры же, имеющие светлую тональность, "исполнены тенором".
Аналогия оправдана тем, что за рубежом съемка белого на белом, то есть фиксация светлых предметов на светлом фоне, именуется "хай кей". Буквальный перевод термина – "высокий ключ", а переносный его смысл – "высокий тон". Соответственно, съемка темного на темном именуется "лоу кей" – "низкий ключ". Терминологией этой зарубежные фотографы противопоставляют белое и черное так же, как музыканты – тенор и бас.
"Натюрморт" (13) рижанина Я.Глейздса будто и впрямь "исполнен тенором". Светлая бутылка с молоком, светлый стакан, наполненный молоком до половины, яйцо, белый хлеб еле прорисовываются на бумаге. Техника "высокого ключа" заставляет в первую очередь воспринимать не сами предметы, не их компоновку, а тональное их "звучание".
"Мелодия" нежных серых контуров тщательно организована по ритмике – горизонтали ломтей хлеба сменяются вертикалями стакана, затем, в бутылке, еще больше вытягиваются вверх и внезапно уступают место горизонталям двух других ломтей. Белый цвет, по Кандинскому, есть великое безмолвие, из которого все может возникнуть. Предметы в "Натюрморте" Глейздса словно и не зафиксированы в реальности, а родились из безмолвия фотобумаги.
Портретный снимок В.Тетерина (14), напротив, "пропет басом". Вся плоскость кадра залита глубокой, густой тьмой. Из нее напряженно вырывается лишь часть человеческого лица, кисть руки и край рукава – все остальное "съедено" чернотой. Используя "низкий ключ", фотограф создает конфликт героя с незафиксированной в реальности, а сотворенной в лаборатории средой. И хотя лицо спокойно, взгляд проницателен и задумчив, в борьбе человека с сотворенной средой ощущается предельная напряженность, источник которой – густая чернота, неизменно ассоциирующаяся с безысходным драматизмом.
Оперируя тонами, фотограф тем самым предопределяет содержательность, семантику снимка – создает желаемый смысл. Сравним три кадра – "Черноморскую чайку" (17) Л.Ассанова, "Вечер на Волге" (15) В.Чернова и снимок П.Ланговица из цикла "Пейзажи" (16). Во всех трех – один и тот же "герой": чайка, и во всех трех "герой" этот осмыслен одинаково – как житель бескрайних просторов, как существо пространственное. Обратим внимание, насколько различно общий смысл передается средствами фотографии. Одним из главных средств для трех авторов являлся тон.
Верх снимка у Ланговица оставлен белым – верх знаменует собой туманную даль. Из нее выплывает сначала – туманная, белесая, а затем – все больше темнеющая земля. В нижней части кадра земля вывернута широкоугольной оптикой – словно опрокинута на зрителя. Почва усеяна мелкой россыпью беленьких цветов – будто хранит на себе остатки далей. Земля не черна; общая тональность ее – нежно-серая. Из тех же тонов – белого и нежно-серого – вылеплена чайка. Тем самым подчеркнута ее связь с пространством земли и далей.
На снимке Чернова речная поверхность имеет свою ритмику: волны зыби спокойно и мерно катятся к нижнему срезу кадра. У волн – серые края; эти серые горизонтали и ритмизуют водную поверхность. Чайка дана размытой, нерезкой; за ее крыльями тянутся на воде две светлые полосы – словно птица "вбирает" в себя серое вещество волн, а потому – обретает телесность, материализуется. Размытость птицы воспринимается как знак того, что она не приобрела еще всю полноту телесности. Благодаря тонам она и предстает перед зрителем как существо, органично связанное с водным простором.
Вода на снимке Ассанова черна и кажется тяжелой. Она беспокойна, однако волнение ее – не бурное, а ленивое и неспешное. В общей черноте волнение неразличимо – оно прочитывается по ясным кольцеобразным рефлексам света на гребнях волн. Чайка воспринимается как еще один рефлекс, но отделившийся от поверхности воды, распрямившийся, потерявший кольцеобразность. Органичная связь птицы с водным простором и здесь выражена тонами. Кроме того, Ассанов задействовал "внутренние силы" изобразительной плоскости: птица помещена в геометрический центр кадра, в наиболее спокойную точку плоскости. Потому чайка у Ассанова не летит, в ней не ощущается динамика – птица кажется прикрепленной к воде. Эта прикрепленность делает снимок статичным, но вместе с тем работает на ощущение связи чайки с водным простором – поддерживает, усиливает это ощущение.
Работы Ланговица, Чернова и Ассанова свидетельствуют не только о мастерстве авторов, но и о гибкости фотографического языка, в котором тон является одним из главных средств выражения. Лингвисты называют гибкостью языка возможность передать один и тот же смысл множеством разных способов. Чем больше этих способов, тем гибче язык. В трех рассмотренных работах общее содержание – органичная связь птицы с пространством – выражено разными способами. Тональные решения во многом предопределили эту гибкость фотографическото языка.
В светописи тон является атрибутом изобразительной плоскости, неотъемлемым ее "владением". Сама плоскость, как говорилось, – это сложная пространственная структура, не ощущаемая как структура, пока на ней не появилось изображение. Благодаря тональным пятнам, материализующимся на плоскости, ее структура становится воспринимаемой.