Рождение формы в скульптуре

Рассмотренные нами закономерности развития формы основаны на элементарных психологических факторах. Следовательно, можно ожидать, что они приемлемы не только в сфере рисунка и живописи, но могут быть использованы и в других видах искусства. Например, было бы очень важно проанализировать развитие представлений о форме в театральной постановке или хореографии. Всегда ли присущи развитию отдельного режиссера или хореографа – по аналогии с историей стилей – первоначальные композиционные формы, отличающиеся, вероятно, симметричными расположениями и предпочтением, оказываемым фронтальной и прямоугольной пространственным ориентациям или группировкам, основывающимся на простоте геометрических фигур? Можно ли показать, как происходит постепенный переход от этих фигур ко все более сложным и сложным представлениям? Очевидно, можно. Хотя бы на примерах изменения архитектурных планов от простой окружности и прямоугольника к более сложным композиционным построениям, постепенного расхождения объединенных блоков и стен, отклонения от симметричного фасада, введения наклонных ориентаций и кривых всё более высокого порядка сложности.

Я лишь вкратце остановлюсь на развитии пространственного представления в скульптуре. Такое же исследование нам следует предпринять и в отношении творчества детей, но в настоящее время едва ли найдется какой-нибудь полезный материал для этого анализа. Фотографические репродукции, всегда малопригодные для изучения скульптуры, особенно плохо иллюстрируют неотполированные глиняные поверхности произведений детей. Кроме того, сложности механического воспроизведения объемных объектов усложняют и делают более трудным создание форм, которыми полна детская голова. Все это вынуждает нас подобрать примеры из истории искусства взрослых. Все, о чем будет говориться здесь, носит экспериментальный характер и представляет собой лишь ряд предположений и предложений.

Можно полагать, что в скульптуре физические тела воспроизводятся гораздо легче, чем, скажем, на бумаге или на холсте, потому что скульптор работает с объемной массой и, следовательно, перед ним не встает проблема передачи объемных объектов в двухмерном способе изображения. В действительности же это утверждение справедливо лишь частично, так как ком глины или глыба камня предстают перед скульптором в трех измерениях лишь в форме материала. Ему все еще шаг за шагом приходится овладевать представлением о трехмерной организации, и поэтому можно сказать, что задача овладения пространством в силу дополнительного измерения является более трудной в скульптуре, чем в живописных видах искусства. Когда ребенок рисует свою первую окружность, это не означает, что он уже овладел двухмерным пространством, просто он занимает часть бумажного листа. Он должен постепенно овладеть процессом дифференциации разнообразных взаимоотношений углов, прежде чем он действительно овладеет формальными возможностями данного средства. Подобно этому, моделирование из глины первого шара еще не означает покорения трехмерной структуры. Этот процесс отражает наиболее элементарные понятия о форме, когда ни формы, ни направления еще не дифференцированы. Если бы можно было провести аналогию с процессом рисования, то “изначальный” шар изображал бы собой любой компактный предмет – человеческую фигуру, животное, дом.

Я не знаю, существует ли эта стадия в работе ребенка, я также не нашел какого-либо примера и в истории искусства. По-видимому, примером, наиболее приближающимся к этому, служат небольшие каменные фигурки полных женщин эпохи палеолита, наибольшую известность из которых получила “Венера Виллендорфская”. Эти фигурки, с их округлыми животами, головами, грудями и ягодицами, действительно выглядели так, словно они состоят из комбинации сферических тел, предназначенных для передачи человеческого облика. Мы можем только гадать, объясняется ли их полнота содержанием (как символ материнства и женственности, симпатии доисторических мужчин к полным женщинам) или это проявление первоначальных представлений о форме как сферическом очертании.