Фотографии
Я маленькийЯ с мамойВлад ЧесноковКоля ДвигубскийА счастье все-таки было. Молодожены Андрей Кончаловский и Ирина КандатСегодня Чингизу Айтматову не пришлось бы идти к Суслову спасать «Первого учителя». Но и фильм такой мы бы уже не сняли...Миша Ромадин, Гога Рерберг и я. Этой троицей мы создавали «Первого учителя»В этой юрте мы за день съели двенадцать килограммов баранины. Три дня от меня разило бараномЯ и Наташа, освобожденная женщина ВостокаНаташа с ЕгорушкойСнимая «Асю», я не заглядывал в глазок камеры. Я ставил действие и сам порой был внутри негоЕсли бы у Гены Егорычева не было на груди этой наколки – Ленина и Сталина, ни сценарист Клепиков, ни я не придумали бы эту сценуИя Саввина – Ася. Какие глаза! «Золотые глазки»Замечательный дед – Федор Михайлович Родионычев. Все, что он рассказывает в картине, с ним самим и былоРоманс об иве, который поют Ира и Беата, написала моя мама. Почему я не указал этого в титрах?..Ириша Купченко. Как я благодарен ей!Все время съемок «Дворянского гнезда», просыпаясь утром, я, не открывая глаз, доставал из-под кровати бутылку коньяка. Только выпив полстакана, я освобождался от ужаса предстоящего дня и начинал соображать, что и как буду снимать сегодняМог ли я в тот момент думать, что спустя двадцать минут влеплю Беате вопреки СтаниславскомуВивианСашенька – моя старшая дочьУникальные декорации построил Коля Двигубский для «Дяди Вани». В них можно было жить. Это был целый мирСмоктуновский верил мне как режиссеру – верил так, как может верить лишь великий артистСтрашно подумать: на этой самой съемке мы чуть было не убили мальчикаЛеван Пааташвили на добрый десяток лет старше меня, а картину снял так, будто за камерой стоял очень молодой человекЧто делать с ролью Трубача, я не знал. Бросился к Смоктуновскому как к палочке-выручалочке. «Ладно, – сказал он. – Сыграю»Современные Ромео и Джульетта – Женя Киндинов и Лена КореневаКак только Лена раскрыла рот, произнесла первую реплику, произошло чудо: каждое слово звучало правдой«Сибириада». Рабочий моментНикита сыграл в «Сибириаде» Алешку Устюжанина. Не знаю, кто сделал бы это лучшеМитя Бузылев сказал: «Цыган нельзя стричь! Позор на мой род ляжет!» Все-таки я его остригЛюся Гурченко героически сыграла свою роль, едва оправившись после тяжелого перелома обеих ногПавел Кадочников – Вечный дедЕгор, мой Егорушка, студент КембриджаЭто не во времена первой лондонской поездки. Это на тридцать лет позжеКадры из фильма «Возлюбленные Марии». Мария – Настасья Кински, Бродяга – Кис КэродинМария и Иван (Джон Сэвидж)Фестивальные встречи. С Джиной Лоллобиджидой......С Робертом де Ниро и Джулией Ормонд...С Майклом Йорком и Клаусом-Марией БрандауэромШирли написала мне на этом фото очень нежные словаОкеан в Малибу красив и неприветлив. Купаться холодновато. Но зато я чувствовал себя свободным человекомС Настасьей Кински«Поезд-беглец» мы снимали на Аляске, хотя на Аляске тюрьмы строгого режима нетДжоди Фостер, в ту пору никому не известная, долго не могла мне простить, что я взял на эту роль не ее, а Ребекку де Морне (на фото). «Ты слишком, красива, Джоди, – сказал я. - Такие девушки не идут в уборщицы локомотивов»Эта сцена – в фильме ключевая. Она у нас долго не получалась......мы переснимали ее несколько раз. В роли Мани – Джон ВойтКакой парад прекрасных актеров снимался у меня в «Дуэте для солиста»! Макс фон Зюдов, Джули Эндрюс, Ален Бейтс, Кэтрин ХаррисонВеликий бергмановский Макс фон Зюдов...В «Дуэте для солиста» я впервые снимал свою давнюю любовь – Машу Мериль, княжну ГагаринуНа съемках «Стыдливых людей»Джил Клейбург и Барбара Хершей – две актрисы, две матери, две системы ценностей, две цивилизацииВ этой семье были свои диссиденты, своя Чехословакия, свое подавление восстанияВ Канне. Что там решит жюри?Вупи Голдберг и Джеймс Белуши. Прекрасные актеры, и все же как я ошибся в выборе!Жюльетт Бинош – Нина, Жан-Филипп Экоффе – ТреплевЖюльетт Бинош. Поиски образаЖюльетт – дочь скульптора и сама художница. Это ее рисунки в письме ко мне, кончавшемся словами: «Я хочу играть»С Алешей Артемьевым, отдыхаем, прохлаждаемся. Но когда он садится писать музыку, работает без роздыху – днем и ночьюЯ в костюме Тригорина с актерами из «Чайки». Во Франции мы нашли уголок РоссииПрограммка «Пиковой дамы» с очень дорогими мне автографамиС Сашей Збруевым«Ближний круг». Рабочий моментСашу я взял на роль Сталина, когда понял, каким Сталин должен быть. А понял, когда увидел в кинохронике взгляд Сталина – рысий, тигриныйТом Хольц и Лолита Давидович, Иван и Анастасия. Анастасия значит «воскресшая»В «Ближнем круге» я снимал Федю Шаляпина, Федора Федоровича, старого маминого друга, который когда-то впервые знакомил меня с РимомДве главные героини фильма: Инна Чурикова – Ася и курочка РябаРаботать с Чуриковой было наслаждением......чего не скажешь о другой героине – курочке Рябе. Очень строптивый характер«Курочка Ряба». Рабочий моментСемейный портрет в интерьере. Ира, Лена, я, НаташаЯ выиграл в споре со своим соавтором по сценарию «Одиссеи» Крисом Солимином. Торжественный момент расплаты: Крис целует мне ногу (вымытую)Великая Ирэн Папас. Когда-то она играла Пенелопу, у меня – мать Одиссея, роль для меня очень важную, которой в первоначальном сценарии вообще не былоТроянский конь. Самому с трудом верится, но все троянские сцены в «Одиссее» сняты за пять днейАрман Ассанте – Одиссей. Подписывая контракт, он поставил условие: «Я снимаюсь, если ставит Кончаловский»Грета Скакки – Пенелопа – одна из самых красивых женщин, каких я только видел в жизниС Марком Фишером, пока еще только обдумываем будущую постановку на Красной площади...Жаркое лето 1997-гоЭто Она. Ее зовут Юля
