Изображенное пространство. Отношения "фрагментов" с пространством, которое видится в кадре и образует кадр, разнородны. Во-первых, "фрагмент" способен почти полностью вытеснять окружающую среду, тогда он сам воспринимается как пространство, что мы и наблюдали в снимке Завадскиса. Во-вторых, заключенное в рамку кадра пространство иногда строится из отдельных частей, как из отсеков или блоков – подобный случай реализован Костюком. Наконец, имеется третья возможность – "фрагмент" определенным образом характеризует видимое пространство, задает ему строй.

В плане пространственном работа П.Штехи "Перед светофором" (81) аналогична снимку Костюка, где фрагменты двух объектов создали "старое, архаическое" (в смысловом отношении) пространство. У Штехи оно предстает как нагромождение предметов. Плоскости окон трамвая и легкового автомобиля, стойки и перегородки сложно членят пространство. Телеобъектив, использованный фотографом, "сплющивает" его, придвигая трамвай и машину друг к другу, так что плоскости с их вертикалями и горизонталями словно наползают, надвигаются одна на другую. Плоскости не только членят пространство, но и фрагментируют фигуры людей – в автомобиле видны только торс и руки шофера, голова его заслонена крышей; пассажиры трамвая "срезаны" по грудь рамой окна.

Раздробленное плоскостями пространство вызывает ощущение тесноты, скученности, в которой человек уже не главное действующее лицо, не хозяин, но одна из "деталей", составных частей уличной стихии.

Прямо противоположный эффект, благодаря фрагментированию, достигается А.Слюсаревым в "Тенях" (82). Четкий, геометрически правильный рисунок качелей и еле видимая стойка отбрасывают столь же прямолинейную тень. Она устремлена в глубь кадра – оттого и пространство кажется глубоким, "текущим" вдаль. Тень дает ему перспективу, протяженность. Стремление пространства вглубь тормозится лужицей в центре кадра. Общий серо-зеленый с голубоватым отливом колорит почвы как бы сгущается и концентрируется в лужице. "Венок" из желтых листьев вокруг нее тоже воспринимается как стягивание, концентрация желтых рефлексов, особенно ощутимых по краям кадра.

Рассмотрим теперь иную связь "фрагмента" с пространством – ту, когда "фрагмент" экспрессивно его окрашивает. Согласно Фаворскому, "контур предмета испытывает давление пространства, и контуры фигуры становятся линией, определяющей и характеризующей и вещь и пространство, ее окружающее" [5, стр. 60]. Контур руки на снимке А.Будвитиса "В путь" (79) как раз выражает отмеченное Фаворским явление, поскольку превратился в "определяющую и характеризующую" линию.

Рука дана на фоне светлого окна поезда. За окном размытая, уведенная в нерезкость равнина. Таким предстает пространство, воспринимаемое во время движения. Но поезд не движется – капли дождя на оконном стекле еще не вытянулись струйками в сторону, обратную движению. В эту сторону отклонена лишь рука – так на скорости изгибаются антенны на легковых автомашинах. Рука будто "предчувствует" упругий поток, который ударит в нее, когда поезд тронется. Она словно заранее ощущает давление пространства, которое пассажиру предстоит преодолеть.

Более сложно характеризует пространство фигура на снимке А.Шешкуса "Женщина" (84). Фотограф как бы полемизирует с канонами станкового фотографического портрета – отсекает рамкой кадра то, что всегда почиталось и почитается главным в портрете: лицо модели. Для портретистов оно – "зеркало души", выразитель внутреннего мира; Шешкус делает таким зеркалом корпус женщины. Фигура ее кажется плотной, массивной и будто приземленной, твердо стоящей на полу. Эту массивность подчеркивают тяжелые складки юбки, широко расставленные ноги. Несмотря на плотность, приземленность, женщина на снимке гармонична: фотограф характеризует свою модель одной из самых совершенных линий – S-образной.

Женщина чуть изогнулась; вертикаль, отделяющая светлую штору от темной стены немного скошена, будто наклонилась под действием женского тела. Изгиб фигуры, плотной, крепкой, и наклон вертикали прочитываются в снимке как результат давления пространства, которое кажется действительно весомым, точно ему передалась плотность и устойчивость самой фигуры.